Об одном гештальте

[Yuriy Chigvintsev]

Салют!

Бывает, решишь поделиться мыслью такой простой и понятной, что хватит двух-трёх
фраз. Но начинаешь их записывать, и выходит целый трактат - притом корявоватый,
неглубокий да и вообще не о том. Ох уж этот человеческий язык! Не разумней ли
перейти на воробьиный, где всякий "чирик" отмечен краткостью, очевидностью и
красотой - свойствами истины.

Как мы открываем новую идею? Идея, которая захватывает нас на годы, а то и
пожизненно, возникает в нас как озарение, инсайт. Вспыхивает во тьме догадкой,
мыслью, образом. Гештальтом.

Со школы мы помним истории озарений Ньютона и Менделеева. Кто-то знает об
инсайте Кэрролла - прогуливаясь по холмам, он вдруг услышал в голове фразу о
загадочном Буджуме. Не долго думая, раскрутил её, как леску на катушке
спиннинга, и в итоге получилась поэма "Охота на Снарка".

Как и все они (и мы), сходным образом до своих идей доходил и Ницше. Лев Шестов
в "Афинах и Иерусалиме" писал, что именно так - из инсайта - у Фридриха
возникла идея о вечном возвращении. Ницше явно не вывел её путём натужного
построения силлогизмов, систематизации наблюдений, анализа... Нет. Он потом уже
пытался её так обосновать, при помощи логики - но не сдюжил. Что, однако, не
помешало идее завладеть умами. Ею бредил, к примеру, Пётр Успенский - он тоже
оказался не способным толком её формализовать. Это свидетельствовало о
происхождении идеи не из человеческого разума, но с "иных земель".

Схватил бы Ницше идею о вечном возвращении, плавай она перед ним размытым
образом, звучи навязчивыми шепотками?.. Вряд ли. Рыбача в мутной воде, налима
не выудить - разве что тощих ротанов, улиток да старый башмак. Но идея о вечном
возвращении была не такой, и не таковым был внутренний мир Ницше. Сочный,
сильный, ясный! - и озарения у него случались такие же.

Идея об отрицании добра и зла должна была вспыхнуть с куда большей яркостью.
Ибо, в отличие от идеи о вечном возвращении, она захватила Ницше на всю жизнь,
стала фундаментом всех его сооружений в стиле immoralismus. Ницше логикой
защищал право этой идеи на бытие (как и в случае с идеей о вечном возвращении)
- он обосновывал необходимость её принятия другими, и доводов у него хватало...
Сам же первоначальный образ, возникший при инсайте, остался скрытым под их
нагромождениями.

А зачем говорить о фундаменте, когда на нём возводится такой собор?! Дурной тон
это показывать, да и простаком слыть не хочется... Если Ницше и писал когда о
том основополагающем образе, то лишь в самый тихий, откровенный момент - "в
такой день, [когда] каждый может высказать своё заветное желание и поделиться
своими самыми сокровенными мыслями".

Тогда-то он и признался, что мысль из "Весёлой науки" сподобилось стать
основой, порукой и сладостью всей дальнейшей его жизни. Вот она:

"Я хочу все больше учиться смотреть на необходимое в вещах, как на прекрасное:
так, буду я одним из тех, кто делает вещи прекрасными. Amor fati: пусть это
будет отныне моей любовью! Я не хочу вести никакой войны против безобразного. Я
не хочу обвинять, я не хочу даже обвинителей. Отводить взор - таково да будет
мое единственное отрицание! А во всем вместе взятом я хочу однажды быть только
утвердителем!"

Перевод Свасьяна мне нравится не очень, вот другой, Кореневой, Степанова,
Топорова:

"Я всё больше хочу научиться смотреть на вещи так, чтобы всё неизбежное в них
виделось мне прекрасным: тогда я стану одним из тех, кто делает вещи
прекрасными... Я хочу когда-нибудь, хотя бы раз в жизни, стать тем, кто всё
принимает и на всё говорит - "Да!".

Итак, мы находим тут не просто мысль, но образ - гештальт того, "кто всё
принимает и на всё говорит - "Да!". Сощуримся, чтоб лучше рассмотреть и заодно
дополним портрет этого Ницше Идеального парой-тройкой штрихов из той же La gaya
scienza.

"Кого называешь ты плохим?" - спрашивает себя автор. - "Того, кто вечно хочет
стыдить". [Но] "ты все быстрее удаляешься от живущих: скоро они вычеркнут тебя
из своих списков!"

И вот постепенно он выходит из тени, становится у пилястры... Глядит по
сторонам. С удивлением мы видим, что Ницше Идеальный не похож на ту белокурую
бестию, которая носилась по горам, и нет в нём ничего от Заратустры.
Внимательно он смотрит на мир и на движущуюся мимо вереницу прохожих и никого
не осуждает: ничто ни "хорошо", ни "плохо" - аморалист?

Раз идея о вечном возвращении пришла с "иных земель", из мира ноуменов, то и
данный гештальт - более мощный, ясный - должен был явиться оттуда же. Лучшим
подтверждением тому было бы, если б им озарило двух людей в разное время. Людей
непохожих, может быть, слишком непохожих, и каждый нарисовал бы его по-своему.
Один, скажем, в нигредо, другой в альбедо.

Так и случилось. В свой самый тихий момент, в день, когда высказывают заветные
желания и делятся самыми сокровенными мыслями, Розанов написал:

"Ты не прошла мимо мира, девушка... о, кротчайшая из кротких... Ты испуганным и
искристым глазком смотрела на него.
Задумчиво смотрела... Любяще смотрела... И запевала песню... И заплетала в косу
ленту...
И сердце стучало. И ты томилась и ждала.
И шли в мире богатые и знатные. И говорили речи. Учили и учились. И все было
так красиво. И ты смотрела на эту красоту. Ты не была завистлива. И тебе
хотелось подойти и пристать к чему-нибудь.
Твое сердце ко всему приставало. И ты хотела бы петь в хоре.
Но никто тебя не заметил, и песен твоих не взяли. И вот ты стоишь у колонны.
Не пойду и я с миром. Не хочу. Я лучше останусь с тобой. Вот я возьму твои руки
и буду стоять.
И когда мир кончится, я все буду стоять с тобою и никогда не уйду.
Знаешь ли ты, девушка, что это - "мир проходит", а - не "мы проходим". И мир
пройдет и прошел уже. А мы с тобой будем вечно стоять.
Потому что справедливость с нами. А мир воистину несправедлив".

Такие разные мыслители - антиподы - и образы на первый взгляд похожи не шибко.
По крайней мере, критерии оценки всего и вся у них точно должны разниться.
Ницше Идеальный (как и реальный) ценит то, что даёт силу; Кроткая, по всей
видимости, спрашивает себя, красива ль та или иная вещь... А впрочем, это не
обязательно - ни из чего не следует. Тут хватает места для догадок, додумок,
фантазий, споров... В итоге же может получиться так, что всё красивое будет
давать силу, а всё сильное будет красивым.

Но розановская девушка уж точно не сказала бы "Да!" буйству звериной природы,
как сделал бы то Ницше Идеальный. Однако и не осудила бы. "Отводить взор" - вот
самый органичный для обоих гештальтов ответ на все безобразия.

"Наши дела никогда не найдут понимания - их только хвалят и осуждают". Так
досадует Ницше Идеальный. Стала бы Кроткая, кивая, важно заявлять: "Вот это,
дядя, ты сделал хорошее дело. А это - дурное"?.. Невозможно представить!

"Что ты считаешь высшим проявлением человечности?" - звучит вопрос в La gaya
scienza. Ницше Идеальный отвечает: "Не заставлять краснеть других". Легко
вообразить, как щёки Кроткой заливает краска - но разве услышишь от неё слова
осуждения, от которых покраснеет другой?

"Кого называешь ты плохим? Того, кто вечно хочет стыдить".

Оба гештальта внимательно, с любовью, глядят на мир - и оба стоят от него в
отдалении. Кроткая - потому что никто не заметил, не позвал. Ницше Идеальный
отошёл сам, зная, что не заметят и не позовут. В самом деле, кто желал слушать
песни Заратустры во времена Ницше? "Песен твоих не взяли" - так с печалью
констатировал Розанов.

Ещё одно подтверждение схожести двух гештальтов даёт их общий антипод. Кто же
антиномичней для них обоих, чем угрюмый моралист и ханжа?.. - только знакомая
всем нам старуха-коммунистка - завсегдатая лавочки возле подъезда. Та самая,
для которой всякий прохожий - наркомант, а если женского пола, - проститутка.

Триумф - когда бабка заставит другого покраснеть. "Хорошо", "плохо" - других
оценок она не принимает, да и "хорошо" уж позабыла. Всех стыдящая брюзга,
машина обличения, всему она говорит: "Нет!"

"Твое сердце ко всему приставало" - говорил Розанов своему гештальту. "Ты -
тот, кто всё принимает и на всё говорит - "Да!" - сказал Ницше своему.

Сходство Ницше Идеального и розановской девушки достаточно для того, чтобы
считать их весьма похожим или даже идентичными. Различия их того же плана, что
бывают у одного и того же человека в десять и пятнадцать лет. И не стоит
смущаться тем, что ницшеанский гештальт - мужского пола. Строго говоря, Ницше
Идеальный - вообще не гештальт. Он лишь набор желаемых качеств. Но на их
приобретение автор был воодушевлён как раз гештальтом, увиденным при озарении.
И вовсе не обязательно, что тот был мужчиной.

Будем честны, разве способен один мужчина вдохновить другого так, как способна
на то девушка? И пускай Ницше в Бога не верил, но, будучи сыном пастора, в
церковь-то он должен был заглядывать. К кому там однажды прицепился его взор, и
отчего Ницше вышел на улицу грустный и задумчивый, гадать не станем.

* Оpигинал в ru.coffee.club
* Также послано в su.philosophy

V!

[Yuriy Chigvintsev]

Салют!

15 Янв 19 21:09, я -> всем:

YC> Бывает, решишь поделиться мыслью такой простой и понятной, что хватит
YC> двух-трёх фраз. Но начинаешь их записывать, и выходит целый трактат -

[...skipped...]

Так понимаю, моими философствованиями меня решили не стыдить? :-)


V!