Великолепная эпитафия Ивана Соколова в память об умершем в
путинском застенке музыканте Павле Кушнире:
Погибший поражает многим. Помимо музыки на стихи Анны Горенко и
ошеломительного манифеста квир-христианства, выполненного в жанре перформативной
видеопоэзии, хочется упомянуть о его прозе.
В 2014 году Кушнир издал принт-он-демандом «Русскую нарезку» —
коллажный роман на материале личных дневников, «Фауста», Анны Франк и 14 романов
о Второй Мировой. Текст уже тогда был антивоенный (писался на протяжении 7
лет).
Летом 2022 года Кушнир окончил рукопись нового романа, про которую
твёрдо знал, что опубликована она при его жизни не будет. Из автометаописания:
«Последнее, что я написал, называется “Ноэль”. Это огромный текст, форма
которого в точности повторяет форму книги Кеплера “Гармония мира”. Это текст из
117 эпизодов, которые разбиты на 5 частей, посвящённый Фракции Красной армии, в
частности Ульрике Майнхоф. Этот текст написан с использованием лексики из 67
языков и нарезки из 117 текстов других авторов всех времён и народов. Я писал
его 8 лет, с 2014 по 2022 год».
В лице Кушнира проступает необыкновенно богатый образ, опиши
который кто-нибудь из нынешних романистов, никто бы не преминул плюнуть таковому
в лицо — настолько невероятная это личность (и тем более убийственна её смерть —
именно в качестве эвримена, кажущегося нашим общим знакомцем, погибшем как бы за
всех и в котором в некотором смысле погиб всякий именно в силу его
неизвестности).
Радикальные взгляды в диапазоне от сожалений о чересчур
благообразном характере Болотной до надежд на грядущую квир-революцию
соседствовали в Кушнире, по-видимому, с искренним увлечением
уфологией.
«Секретные материалы», собственно, и послужили вдохновением для
его творческого персонажа по кличке «иноагент малдер» — владельца поддельного
удостоверения сотрудника ФБР и преданного слушателя Кобейна и читателя Оруэлла,
заброшенного в страну «с душой чёрной, как Библия, но золотым сердцем». А может
быть, можно сказать и по-другому: не эвримен, а «вечный тип» искреннего,
возвышенно-чувствительного еврейского интеллигента, легко переходящего от
эрудиции к утопии, — судьба, на самом деле хорошо знакомая нам по революционным
страницам отечественной истории.
Концертирующий пианист в чёрном костюме, маленький просветитель
Еврейской АО, объясняющий Бетховена через Набокова с Цветаевой, легко дающий
интервью местному авторадио, скромный и честный артист, поклявшийся в отрочестве
никогда не прогибаться под систему, — этого уже достаточно было бы для
выразительного портрета.
Но этот же человек слышит и какие-то вибрации мировых чисел,
подстраивает под них свою судьбу: небеспристрастный к 24-частным циклам прелюдий
исполнитель, в интервью Кушнир сообщает о своих планах проработать в Биробиджане
12 лет, с 38 до 50, выступая с 4 программами в год, — и потом, видимо, дать ещё
две, заключительные, чтобы в итоге получилось тоже 50. Если, конечно, получится,
— раз за разом уточняет он, — если меня не посадят, не мобилизуют, не уволят, не
вышлют из страны. Интервьюер довольно кивает, радуясь возможности показать, что
он понимает тонкую шутку собеседника, шутить и не думавшего.
Цифры, цифры: 39 лет, арест 31 мая, смерть 27 июля после 5 дней
отказа от воды.
Заводя разговор о Скрябине, Кушнир отмечает свой интерес к
космистскому оккультизму великого модерниста, мечтавшего написать такую музыку,
чтобы всё человечество смогло, наконец, развоплотиться.
Да, этому человеку была известна тайна. В его удивительно поджаром
Рахманинове есть прекрасный момент, когда последнюю ноту соль-минорной прелюдии
он просто обрывает без всякой педали, как бы и на клавишу-то нажав чуть ли не
случайно, скорее из приличий, из уважения к нашему пока-ещё-земному бытию, еле
сдерживая стремление не давать этой ноты совсем и тем самым ясно давая понять,
что дальше всё-таки уже одна тишина.
Via Рустем Адагамов
Ecological North West
Line * St. Petersburg, Russia