Подпишитесь на рассылку Kit, если вы еще этого не сделали. Мы будем присылать вам одно письмо в месяц. Все наши предыдущие тексты вы найдете в архиве.
Почему люди вообще решили, что рост — это плохо?
Еще в Новое время, то есть с XVI по XIX века, философы-рационалисты противопоставляли природное человеческому. Рене Декарт и Фрэнсис Бэкон провозгласили знание благом и силой, а целью жизни поставили постижение тайн природы. Они же выступили родоначальниками кумулятивизма — принципа, в рамках которого прогресс науки достигается за счет постоянного прибавления нового знания.
С подачи западных интеллектуалов того времени любой экономический рост и приумножение чего бы то ни было стали восприниматься как благо. Это кажется логичным: ведь благодаря росту и прогрессу в мире растет количество образованных людей и совершаются научные открытия. Прогресс дал нам автомобили и самолеты, вакцины и лекарства, интернет и искусственный интеллект.
Вера в пользу и необходимость постоянного экономического роста остается господствующей и сейчас: политики постоянно приводят растущую статистику ВВП как аргумент для избирателей. А исследователи ИИ-сферы обещают, что количество технических и научных открытий в ближайшие годы превзойдет те же показатели во времена Промышленной революции.
Однако, конечно, не все так просто. Рост экономики не приводит к искоренению бедности и несправедливости. Ровно наоборот: количество неравенства и людей с низким доходом в мире только растет. Ситуация с экологией за счет технологического прогресса тоже не улучшается, а становится хуже.
Сотрудница Бристольского университета Катарина Рихтер, которая изучает связь между политикой и экологией: отмечает, что в экономической теории человек и общество обычно не воспринимаются как часть природы. Они занимают эксплуататорскую, захватническую позицию. По словам исследовательницы, люди выстраивают с окружающей средой такие же экономические отношения, как метрополии — с колониями: ресурсы извлекаются, почва загрязняется, на месте плодородных земель образуются пустыни. Иными словами, для одних рост — это прогресс или развитие, а для других всегда страдания и несправедливость.
А разве можно как-то по-другому? Что предлагает дерост?
Один из первых идеологов дероста — румынский экономист Николас Джорджеску-Реген. Еще в 1971-м в работе «Закон энтропии и экономический процесс» он дал неутешительный прогноз: неизбежная нехватка ресурсов в будущем приведет к экономическому упадку всего мира. Поэтому Реген заявил, что «нынешний рост должен быть прекращен».
В то время экономиста мало кто послушал — подобные тезисы стали популярны лишь спустя 30 лет среди европейских и американских активистов левых взглядов. Экологическая журналистка Клаудия Антунеш связывает это с появлением новой информации о влиянии производства и добычи ископаемого топлива на нашу планету.
Один из интеллектуалов, «ожививших» концепцию дероста в 2000-х, — французский экономист Серж Латуш. Он предложил рассматривать дерост как призыв к построению общества, в котором «все мы сможем жить лучше, меньше работая и меньше потребляя». Латуш объяснял, что при капитализме страны и государства производит огромное количество излишков, на которые тратятся громадные природные и человеческие ресурсы. Экономист и его единомышленники считают, что переход к деросту позволит покончить с перепроизводством, уменьшить вред для экологии, сократить чрезмерные нагрузки и распределять ресурсы так, чтобы меньше людей страдали от их нехватки. Одним словом, не надо постоянно больше производить и покупать — для счастья надо просто правильно перераспределять ресурсы.
Для Латуша и других сторонников дероста экология неотделима от политики. Они призывают не просто ограничить экономику, а радикально пересмотреть отношение людей к жизни — в частности, перестать воспринимать материальное изобилие как безусловное благо (конечно, за такие тезисы сторонников дероста обвиняют в оторванности от реальности).
По мнению британского журналиста и экологического активиста Джорджа Монбио, добычу ископаемого топлива следует рассматривать как один из симптомов основной проблемы: постоянного стремления к экономическому росту компаний и правительств. Причем зеленые технологии тоже не помогут.
Сторонники дероста отвергают идею «зеленого роста», то есть такого экономического роста, который не вредит экологии. Во-первых, они не верят, что правительства и компании смогут поставить свои финансовые интересы ниже экологии и действовать только безвредными для нее методами. Во-вторых, скептики указывают, что одними «зелеными» технологиями все равно не обойтись — люди по-прежнему продолжат расходовать исчерпаемые ресурсы до тех пор, пока экономика продолжит расти.
Проиллюстрировать эту мысль можно таким примером: даже если все страны мира перейдут на возобновляемые источники энергии, для строительства зданий им все равно понадобятся глина, известняк, песок, щебень, вода и другие материалы, которые не заменить ветром и солнцем. А их производство сильно вредит планете.
«Мы можем производить машины, смартфоны и небоскребы более эффективными методами, но мы не можем создавать их из воздуха, — пишет один из самых влиятельных сторонников концепции дероста, экономический антрополог Джейсон Хикель. — Мы можем сместить экономику на сферу услуг, таких как образование и йога, но даже университеты и спортзалы требуют материальных затрат».
А Джордж Монбио констатирует: «Правительства повсюду пытаются наращивать обороты. Политики говорят о „реализации нашего потенциала“ и „ускорении экономики“. Борис Джонсон (текст Монбио вышел в 2021 году, когда Джонсон еще возглавлял британское правительство — прим. Kit) настаивает, что „глобальное восстановление от пандемии должно основываться на зеленом росте“. Но такой вещи как зеленый рост не существует. Рост — это то, что не оставляет ничего зеленого на этой планете. И мы не сможем преодолеть этот масштабный кризис без радикального сокращения экономической активности».
Хорошо, допустим, мы решили осуществить дерост. С чего начать и как это будет выглядеть?
Как бы странно это ни звучало, но никто точно не знает. Дерост — это не готовый план по преобразованию экономики таким образом, чтобы она не вредила экологии, а скорее философская концепция. В ее рамках государства и люди должны каким-то образом научиться производить куда меньше, чем сейчас. Точнее только то, что необходимо для нормального существования без вреда для природы — даже если размеры экономики и благосостояние конкретного человека при этом будут сокращаться.
На государственном уровне дерост в первую очередь подразумевает отказ от ВВП как основного критерия благосостояния страны и ее жителей. Сторонники дероста мотивируют это тем, что ВВП учитывает лишь рыночную стоимость товаров и услуг в отрыве от контекста и других факторов, таких как распределение социальных благ и, конечно, состояние окружающей среды. Страны с высоким ВВП по умолчанию считаются процветающими, хотя на самом деле жизнь в них может быть далека от идиллии.
«Рост означает только увеличение совокупного производства, оцененного по рыночной стоимости, — отмечает экономический антрополог Джейсон Хикель. — Если учитывать исключительно ВВП, то производство слезоточивого газа на сумму один миллион фунтов — это то же самое, что строительство доступного жилья или развитие здравоохранения на ту же сумму».
Хикель, как и другие сторонники дероста, считает, что преклонение перед ростом присуще капиталистической системе. При этом большая часть населения оказывается вовлечена в погоню за материальными излишествами.
К ним, например, относится одежда. Сторонники дероста выступают против быстрой моды, то есть против обновления трендов и ассортимента по несколько раз за сезон. Они считают политику многих брендов опасной и манипулятивной: она подталкивает потребителей чаще, чем нужно покупать новые вещи, за счет чего создается много отходов. Например, по данным за 2024 год среднестатистический американец в год выбрасывает почти 37 килограмм ненужной одежды.
Переход к деросту на личном уровне предполагает переоценку количества материальных благ, которые действительно нужны человеку, чтобы вести комфортную жизнь и чувствовать себя счастливым. Как пишет специалист по устойчивому развитию из Норвегии Нильс Рокке, для дероста необходима «поведенческая перемена»: общество должно «коллективно и добровольно сократить потребление».
Один из вариантов осуществления дероста — это переход поселений на самообеспечение. То есть вместо того, чтобы покупать продукты и технику у крупных компаний и в других странах, люди могут выпускать их сами без излишков и дополнительных расходов, неизбежных при массовом производстве.
Не менее важно и участие государств. Сторонники дероста говорят, что в рамках отказа от экономического роста нужно, чтобы власти стран и компании сократили мясную и автомобильную промышленность, ограничили оружейную сферу и отказались от энергозатратных проектов — например, строительства крупных пассажирских судов и элитного жилья, проведения масштабных мероприятий.
Освободившиеся ресурсы следует направить на социальную политику: здравоохранение, общественный транспорт, доступное жилье, восстановление плодородных земель. За счет такого перераспределения экономики благосостояние людей и состояние окружающей среды улучшатся, а неравенство и выбросы парниковых газов сократятся.
Какие у дероста есть недостатки?
Нетрудно догадаться, что дерост критикуют за абстрактность. Например, сербско-американский экономист Бранко Миланович обвиняет сторонников дероста в «магическом мышлении».
«Со сторонниками дероста сложно спорить, потому что они и все остальные люди живут в двух разных мирах с точки зрения идеологии, — пишет Миланович. — Сторонники дероста живут в мире магии, в котором просто достаточно перечислить свои цели и они каким-то образом осуществятся. В этом мире можно не беспокоиться о данных и фактах. <…> Мышление заменяется фразерством: „благополучное“ и „самодостаточное“ существование легко осуществимо. Каждый может владеть меньшим и быть счастлив. Нужно лишь выращивать все необходимое».
Миланович отмечает, что для реализации дероста правительства должны фактически ввести экономику военного времени. Это единственный способ заставить людей отказываться от материальных благ, которые предлагают производители. Но предполагать, что власти стран даже в условиях климатического кризиса пойдут на столь радикальные меры, по мнению критиков дероста, наивно и абсурдно. Впрочем, дерост — это все-таки не абстрактная спекуляция, оторванная от реальности. Уже сейчас существуют организации, которые борются — правда, на более низовом уровне — с массовым производством и чрезмерным расходом ресурсов.
Одна из них — это проект Open Source Ecology, в котором участвуют фермеры, архитекторы и инженеры из США и 16 европейских стран. Их цель — разработать чертежи 50 важных в сельском хозяйстве устройств (от комбайнов до бетономешалки), по которым их сможет самостоятельно собрать любой желающий. При этом, строя технику самостоятельно, люди будут тратить меньше денег и ресурсов, чем при покупке.
Компании выпускают больше товаров, чем на самом деле нужно людям (отсюда и возникают излишки). Если же человек собирает технику сам, то он обеспечивает себя тем, в чем реально нуждается, и не подпитывает экономический рост.
Избавляясь от посредников в виде компаний, участники Open Source хотят сделать производство не только более доступным, но и более экологичным — хотя бы за счет того, что при индивидуальной сборке вредные выбросы в атмосферу меньше, чем от деятельности крупных промышленных предприятий.
Другой пример гражданской активности — это Slow Food, движение против индустриализации сельского хозяйства и культуры фастфуда, зародившееся в Италии в 1980-х в ответ на распространение сетей быстрого питания. Как и участники Open Source, активисты Slow Food выступают за участие потребителей в процессе производства. Они выращивают в регионах традиционные для них продукты, которые однако — из-за импорта и глобализации — уже перестали там производить. За последние десятилетия отделения Slow Food появились в Швейцарии, Германии, США, Франции, Японии, Британии и Чили.
Конечно, подобные проекты не настолько массовы, чтобы изменить мир и заставить все человечество перейти к осознанному потреблению. Да и среди сторонников дероста нет крупных бизнесменов и влиятельных политиков. И все же эти примеры показывают, что идеи дероста, пусть и не в радикальном варианте, но находят отклик.
Так реально ли все-таки спасти планету с помощью дероста?
Как это обычно бывает с глобальными проблемами человечества, ответить на этот вопрос однозначно невозможно. Конечно, если представить, что правительства и компании по всему миру резко сократят объемы производства, а люди согласятся ограничить себя ради окружающей среды, климатические изменения замедлятся.
Однако, как указывают критики дероста, все это — не более чем утопический мысленный эксперимент. Ведь добыча ископаемого топлива составляет основу экономики многих стран. В этой сфере заняты миллионы людей, которые в случае резкого перехода на возобновляемые источники энергии останутся без работы.
А это грозит повторением ситуации, которая произошла в Британии в 1980-х. Тогда правительство Маргарет Тэтчер закрыло нерентабельные шахты и провело массовые сокращения горняков, что в привело к забастовкам и ожесточенным стычкам рабочего класса с властями.
Поэтому сторонники дероста предлагают действовать постепенно и сначала ограничить экономику в развитых странах: сокращать самые загрязняющие экологию отрасли, поощрять отказ людей от участия в массовом производстве и переход на самообеспечение.
«Мы говорим, что среди стран Глобального Севера нужно проводить дерост, а среди стран Глобального Юга — делинкинг [дословно — „разрушение связей“], — объясняет экологический экономист из Бразилии Морена Ханбери Лемус. — Делинкинг означает выход из зависимых отношений, при которых экономика Глобального Юга подчиняется интересам экономики Глобального Севера, который в свою очередь делает то, чего требует капитал».
Однако, как говорит экономист Джеймс Мидуэй, люди уже не могут позволить себе десятилетиями планировать идеальный мир. Трудно представить, что бедные страны вмиг обретут экономическую независимость и преодолеют зависимость от ископаемого топлива, а богатые откажутся от своих интересов и не станут эксплуатировать развивающихся партнеров.
Подытоживая перспективы концепции дероста, приведу два вывода:
→ Дерост в своей радикальной формулировке (полный отказ государств и человечества от роста экономики по всему миру) мог бы спасти планету, но такое развитие событий нереально;
→ Дерост в смягченной формулировке, приближенной к «зеленому росту», более реален, но его может оказаться недостаточно, чтобы предотвратить экологическую катастрофу. И даже если его будет достаточно, все равно неясно, хватит ли у планеты времени, пока сторонники дероста убеждают в своей правоте политиков.
Поэтому, пожалуй, правильнее относиться к деросту не как к реальной цели или спасительному плану, а как к философской концепции и теоретической модели. Он может привлечь внимание к проблемам климата и даже выступить катализатором полезных экологических реформ. Но в остальном концепция дероста слишком далека от реальности, чтобы воспринимать ее как руководство к действию.
><{{{.______)
Недавно я прочитал книгу «Уолден, или Жизнь в лесу» американского философа Генри Дэвида Торо. Меня поразило, как человек, живший в середине XIX века, предвосхитил идеи дероста и вообще дискуссии о связи между экономикой и экологией.
Книга описывает два года из жизни Торо, когда он решил поставить эксперимент: уйти из общества и поселиться в лесу, радикально сократив потребление ресурсов. Используя подручные материалы, Торо сам построил хижину на берегу пруда, а питался тем, что вырастил в огороде. Он много читал, размышлял о жизни и наблюдал за природой, а контакты с внешним миром ограничил случайными встречами с бродягами и охотниками. Иногда он все-таки выбирался в город — например, чтобы починить ботинки. В остальном жизнь Торо вполне вписывалась в идеи дероста, ведь он не производил и не потреблял ничего лишнего.
История Торо не отвечает на вопрос, приносит ли такая жизнь счастье. Спустя два года отшельник заскучал по цивилизации и вернулся к людям. Но многим советам Торо вполне можно следовать, даже не уходя в лес. Одним из них мне и хочется закончить этот текст: «Мы растрачиваем нашу жизнь на мелочи. Честному человеку едва ли есть надобность считать далее чем на своих десяти пальцах, в крайнем случае можно прибавить еще пальцы на ногах, а дальше нечего и считать. Простота, простота, простота! Сведите свои дела к двум-трем, а не сотням и тысячам; вместо миллиона считайте до полдюжины и умещайте все счета на ладони».
