Трудно найти русское слово, у которого бы в эти дни так взлетела
популярность, как у "могилизации". Ерническое переосмысление "мобилизации" –
косвенное доказательство того, до какой степени отрицательно российское общество
отнеслось к кампании по набору рекрутов. "Могилизация" – это образчик черного
юмора, юмора отчаяния. Сродни тому, что сказал 25-летний Руслан Зинин
усть-илимскому военкому перед тем, как начать стрелять из обреза: "Сейчас все
домой поедем!"
Безжалостное выражение "пушечное мясо" тоже актуализировалось. Пожалуй, оно
на втором месте после "могилизации". Оно так часто стало кочевать из текста в
текст, что по дороге отсеялось прилагательное. Теперь нередко пишут просто –
"мясо", и всем понятно, о чем речь. А когда сообщают о судьбе мобилизованных, то
это проходит под рубрикой "Мясные новости".
Для тех случаев, когда положение становится отчаянным, причем внезапно
отчаянным, у русского языка есть крепкое слово **здец. Недаром говорят – **здец
подкрался незаметно. Нет сомнений, что неологизм "могилизец" отсылает именно к
**здецу. "Чмо" – тоже ругательство, хоть и не матерное, а жаргонное, но не менее
экспрессивное. Так вот теперь "частичную мобилизацию" носители языка
преобразовали в аббревиатуру ЧМО. В пабликах можно найти развитие темы.
Например, "чморификация всея Руси" и "частично-тотальная могилизация". Как
видим, официальное заявление о частичности, об одном проценте никого не вводит в
заблуждение. Да и кто станет верить в набор ограниченного контингента, когда в
военкоматах гребут всех без разбора? Тех, кого отправляют сражаться, называют
"чмобиками". А еще "мобиками-бобиками", "мобилами" и "могилизованными". Тут и
следа нет от чего-то героического и духоподъемного. Вся эта отчаянная лексика
отражает совсем другие настроения. В лучшем случае, жалость по отношению к тем,
кто влип в скверную историю. Недаром же сплошь и рядом обыгрывается понятие
"частичная" в том ключе, что на родину человека будут возвращать по частям, в
пластиковом пакете. Ну а в Украине к получившему широкое хождение именованию
российских военнослужащих орками теперь добавилось "могилизанты", что,
разумеется, рифмуется с "оккупанты", только это оккупанты с плохим для них
прогнозом. В этом же ряду – "фаршизм", где не только отсылка к фашизму, но и
обещание переработать пушечное мясо в фарш. А воевать российские власти
отправляют своих подданных "на перший могильний фронт и другий могильний фронт"
(именно так в тексте, для доходчивости – в русской транскрипции).
Когда в начале так называемой спецоперации российские граждане стали
массово улетать из России, возникло выражение "философский самолет", по аналогии
с памятным событием под названием "философский пароход". Нынешняя, вторая волна
эмиграции обогатила русский язык "философским самокатом". Потому что бегущие от
мобилизации мужчины стали бросать свои автомобили и подъезжать к пропускным
пунктам на границах с сопредельными странами на самокатах и велосипедах. Такой
способ передвижения помогает обойти многокилометровые очереди. В общем, как в
старом анекдоте, хоть тушкой, хоть чучелом.
Кстати, появились новые анекдоты "на тему", но им все равно не переплюнуть
реальные события. Хотя бы такое: со стены театра Романа Виктюка, ставшего
призывным пунктом, сняли баннер премьерного спектакля "Мертвые души". Должно
быть, чтобы у мобилизуемых и их близких не возникло нежелательных
ассоциаций.
Даст бог, исчезнет явление, уйдут в историю и все эти лютые слова. Так
историей уже стала предложенная Кадыровым самомобилизация. Для памяти: речь не
шла о добровольном желании обычных людей идти воевать. Первая часть слова
"само-" не про это. А про то, что глава Чечни предлагал руководителям других
регионов самим набрать рекрутов. Якобы по инициативе снизу, а не по воле Кремля.
По сути это была скрытая мобилизация, предшествующая нынешней всеобщей. Не
срослось. Точно так же, как не срослось с наемниками ЧВК и контрактниками. Таких
сил оказалось недостаточно армии, которая обозначала себя как вторая армия мира.
Но, видимо, расчет на победу без тотальной мобилизации все же был. Однако что-то
поубавилось в общественном пространстве надписей вроде "Zадачу выполним!". И в
моем московском доме в почтовых ящиках больше никто не раскладывает листовки с
предложением "работы для настоящих героев". Видимо, мало кого прельстила
перспектива получать "заработную плату до 280 тысяч рублей", да еще и
компенсацию коммунальных услуг до 50 процентов.
И все же нашелся человек, у которого мобилизация не вызывает отторжения.
Это представитель РПЦ, председатель патриаршей комиссии по вопросам семьи,
защиты материнства и детства Федор Лукьянов. У него с мобилизацией связаны
положительные коннотации. Во всяком случае, священник заявил, что "России нужна
демографическая мобилизация, так как необходимо сделать выплаты на детей до трех
лет доступными всем, а не только малообеспеченным семьям". Трудно придумать
что-нибудь более неуместное, чем вот этот образ – демографическая мобилизация.
Во-первых, дает повод для скабрезных шуток. Если подобрать приличные слова, то
их смысл сводится к тому, что подлежащим мобилизации мужчинам надо пред
отправкой в Украину позаботиться о продолжении рода. Во-вторых, и тут уж не до
шуток, когда людей в массовом порядке посылают не только убивать, но ведь и
умирать, Россия обречена на демографическую убыль, если не катастрофу. Прибавим
к этому эмиграцию молодых мужчин, причем самых деятельных и хорошо образованных,
и картину можно обозначить словами, которые оставил один из комментаторов
высказывания Федора Лукьянова, а именно – демографическая дебилизация.
Ecological North West
Line * St. Petersburg, Russia