*[Enwl-misc] «Ты — часть механизма». Руки-гаджеты и силиконовые лица как последствия войны
enwl
|
Всем привет, это рассылка Kit. И мы (с огромной радостью) возвращаемся к вам после небольших каникул, на которые ушли в конце августа. Мы очень по вам соскучились! Наши постоянные читатели знают: если письмо начинается не с личного обращения автора, а с приветствия команды, значит, оно анонимное. Так и есть. Текст, который вы сейчас прочитаете, написала журналистка, пожелавшая сохранить имя в тайне — чтобы иметь возможность называть вещи своими именами, не рискуя свободой. В конце марта, когда война в Украине шла уже больше месяца, Первый канал показал сюжет о том, как раненым российским военным вручают ордена и медали в госпитале имени Вишневского. Некоторые, получая награду, улыбаются и благодарят; другие хмурятся и смотрят куда-то в сторону — почти каждый потерял на фронте ногу. «И протез сделают, и в строй поставят», — говорит замминистра обороны Юнус-Бек Евкуров лежащему на койке ефрейтору Дмитрию Головину, цепляя орден мужества на его полосатую больничную пижаму. Тогда этот ролик мгновенно облетел соцсети и для многих стал одним из символов происходящего. Война отнимает жизни, но не только — еще она отнимает у людей тела: руки, ноги, лица. В обмен вернувшиеся с фронта покалеченные мужчины получают медаль, больничную пижаму и инвалидную коляску. А еще протез, который для них когда-нибудь изготовит государство. Это письмо — о людях, которые лишились частей своих тел. Что для них может сделать медицина? Как им помогают современные технологии? И с чем в России сталкивается человек, которому — в силу неважно каких обстоятельств — теперь нужен протез? Имейте в виду: в тексте немало физиологических подробностей (впрочем, их нельзя назвать жесткими), поэтому рассчитывайте свои психологические силы. НАВИГАЦИЯ → В этом материале — почти 27 тысяч знаков, выделите на его чтение не меньше 20 минут. Текст состоит из введения и трех глав. Кстати, на введении можно сэкономить время, — вступительная часть описывает прошлое протезирования, и если историей вы не интересуетесь, смело пропускайте и сразу переходите к первой главе. Она расскажет о том, что умеют современные протезы, а также когда они научатся «чувствовать» (спойлер: уже почти научились). Вторая глава объяснит, что с нынешними протезами не так, а проблем у них действительно немало. Наконец, третья глава опишет путь, который приходится преодолевать в России всякому человеку, нуждающемуся в протезе. А еще из нее вы узнаете, как с протезами обстоят дела в самопровозглашенных ДНР и ЛНР — об этом нам рассказал донецкий военный с позывным Абдулла. Введение. Когда люди научились создавать искусственные части тела — и как в этом помогла войнаСамому древнему из найденных протезов — около трех тысяч лет. Это вырезанный из дерева большой палец ноги, крепившийся к конечности кожаными ремешками. Использовала протез знатная жительница Древнего Египта — исследователи предполагают, что деревянный палец взамен утраченного был нужен ей, чтобы носить традиционные египетские сандали. А самую первую задокументированную пластическую операцию провели около 2600 лет назад в Индии. В книге «Сушрута Самхита» (это такой медицинский трактат на санскрите) описана реконструкция носа с помощью кожи, взятой со щеки пациента. В общем, человечество умело создавать искусственные части тела уже очень и очень давно. Но одним из основных двигателей прогресса в этой области — как, впрочем, и прогресса в медицине вообще — были войны. Чем мощнее становилось оружие и чем более страшные травмы оно наносило, тем стремительнее развивалась медицинская наука. И тем активнее врачи искали способы вернуть раненых солдат хотя бы к подобию полноценной жизни. В годы Первой мировой количество людей, потерявших конечности, было настолько велико, что производство протезов пришлось сделать по-настоящему массовым. Некоторые историки даже писали о появлении новой символической фигуры — homo prostheticus, то есть человека с протезом. Были те протезы не слишком эстетичными, ведь производители ставили на первое место не красоту, а полезность своих изделий для работы. Власти и общество старались занять бывших комбатантов делом, поэтому на фотографиях того времени можно увидеть протезы с разными насадками: чтобы, например, точить косу или забивать гвозди. Солдаты на поле боя теряли не только конечности. С войны возвращались люди с обожженными лицами, без нижних челюстей, носов, щек, век. Так Первая мировая дала толчок к развитию реконструктивной пластической хирургии. В 1916-м российский ученый Владимир Филатов, а в 1917-м независимо от него и новозеландский хирург Гарольд Гиллис, стали проводить восстановительные операции на лицах по новому методу — с использованием стебельчатого лоскута. Это кусок кожи пациента, сшитый в трубку и по форме напоминающий стебель, что значительно уменьшает риск попадания инфекции. Антибиотики в те годы еще не открыли, и смерть из-за заражения крови была случаем частым. Но помочь людям с покалеченными лицами могла не только хирургия — открывались студии, где изготавливали лицевые протезы. Их делали из раскрашенной эмалью меди, а к голове крепили с помощью веревок или очковых оправ — почти как нос и усы в клоунской маске. Собственно, именно на маски те протезы и были похожи. Вторая мировая война убила и покалечила еще больше людей. Из-за огромного количества раненых государства были вынуждены совершенствовать как систему медицинской помощи в целом, так и протезирование в частности. Например, американская армия организовывала мобильные хирургические госпитали, чтобы можно было приступать к лечению сразу после ранения. А генерал-хирург армии США Норман Кирк разработал единые протоколы ухода за военными с ампутацией. В свою очередь Советский Союз плохо заботился о благополучии своих солдат, которые вернулись с фронта покалеченными. Образ человека без руки или ноги не вязался с идеей несокрушимой державы, напоминая о чудовищной цене победы. Конечно, отдельных национальных героев пропаганда восхваляла несмотря ни на что. Например, так было с летчиком Алексеем Маресьевым, который еще в начале войны потерял ступни обеих ног, но потом научился летать с протезами и вернулся на фронт. Однако в целом государство мало занималось поддержкой покалеченных солдат. Им часто занижали группу инвалидности или вовсе лишали этого статуса, чтобы заставить работать; положенные пенсии выплачивали нерегулярно, а организации для ветеранов-инвалидов закрывали. Кроме того, печальную известность получил Валаамский дом инвалидов, куда массово свозили искалеченных людей, в том числе инвалидов войны. Впрочем, нельзя сказать, что протезирование в СССР не развивалось совсем. Некоторые пережившие ампутацию (и забытые государством) люди пытались помочь себе сами. Так, один из наиболее известных советских изобретателей протезов — механик Виктор Кононов. Еще в 1928-м он потерял правую руку из-за аварии, но затем спроектировал собственный протез, который позволял движением плеча сжимать и разжимать искусственную кисть. Кононова наградили, а изобретение запустили в серийное производство. Глава первая. На что уже способны современные протезы — и чему они научатся совсем скороИзобретение советского механика Кононова, само собой, давно не используют, а его современные аналоги куда более совершенны. Однако полноценно восстанавливать утраченные конечности медицина до сих пор не научилась — по крайней мере пока. Конечно, трансплантация конечностей существует, но пересаживать руки и ноги куда сложнее, чем органы. Нужно соединить между собой не только кровеносные сосуды, но и целый набор тканей — кости, мышцы, кожу, нервы. При этом риск отторжения довольно высок. Мировая практика пересадки рук насчитывает не многим больше сотни операций, причем врачи начали проводить их еще в прошлом веке. А в 2011-м команда испанских врачей впервые трансплантировала ноги — мужчине, потерявшему конечности из-за аварии. Даже если пересадка пройдет успешно, человек будет вынужден до конца жизни принимать иммунодепрессанты, которые снижают иммунитет для того, чтобы он не «атаковал» трансплантированную часть тела. Так, мужчине, которому пересадили ноги в 2011-м, пришлось ампутировать их через пару лет, потому что иммунодепрессанты осложнили лечение его болезни. Поэтому именно протез — основное решение для тех, кто в результате несчастного случая или в бою лишился части тела. Заменить ее можно и чисто визуально (такие протезы считаются косметическими), и функционально (поэтому называются функциональными). Задача первых — быть максимально реалистичными, вплоть до того, что на искусственной коже воссоздают родинки и татуировки пациента. Задача вторых — быть практичными, чтобы на искусственной ноге было комфортно ходить, а искусственной рукой было удобно совершать повседневные действия. Вообще, это большой вызов — собрать такой протез, который хотя бы частично заменил человеку то, чего он лишился. Получится или нет, зависит от многих факторов, в том числе от того, о какой именно части тела идет речь. → Руки врачи восстанавливают с помощью двух видов протезов. Первые — тяговые, они работают за счет натяжения тросов внутри устройства. Управлять ими несложно, а еще они довольно легкие — настолько, что их могут использовать маленькие дети. Но и минусы есть: их носителям доступны в основном самые простые движения. Вторые — бионические, они более технологичные. В их гильзе (это то место, куда вставляется культя) размещены датчики, которые считывают естественные электрические сигналы, вырабатываемые мышцами при сокращении. А микропроцессор протеза преобразует эти сигналы в заранее запрограммированные двигательные команды. Некоторые бионические протезы, как и тяговые, способны лишь на простое движение «сжать-разжать», но есть и такие, в которых двигается каждый палец, что позволяет частично восстановить мелкую моторику: брать небольшие предметы вроде ручки или застегивать молнию на одежде. Дополнительно можно переключать режимы — это делается через смартфон — и выбирать альтернативные жесты. Скажем, протез умеет показывать пальцами «козу» или сердечко. Некоторые бионические протезы становятся полноценными гаджетами, которые люди носят на себе. Как, например, вот этот — с вмонтированной системой бесконтактной оплаты и дисплеем, показывающим дату, время и степень зарядки батареи. Да, бионические протезы нужно регулярно заряжать, при активном использовании — раз в пару-тройку дней. → Ноги заменить сложнее, технологии здесь отстают. Бионических протезов ног на рынке нет в принципе, а немодульные протезы, которые используются до сих пор, даже не умеют сгибаться. Еще есть модульные, они состоят из нескольких частей и собираются как конструктор в зависимости от образа жизни и потребностей человека. Правда, управлять ими все равно не так просто. Сыктывкарка Татьяна Цыбина, в детстве потерявшая ногу в автомобильной аварии, объясняет: «Колено в таком протезе сгибается за счет движения культи. Протез нужно „выбросить“ вперед, чтобы он согнулся. Это довольно сложно, поначалу приходилось помогать себе костылями. И пользоваться лестницей в нем не очень удобно». Есть и более продвинутые модели модульных протезов, которые, хоть и не бионические, но используют микропроцессор. Он собирает информацию о скорости ходьбы человека, рельефе дороги, ее наклоне — и подстраивается под ситуацию. Такие протезы безопаснее: микропроцессор, например, не даст колену согнуться, если человек потерял равновесие. Но чтобы протез подстроился под конкретное действие, придется повторить его несколько раз. Если человек идет со скоростью три километра в час и хочет увеличить темп, протез «поймет» это через пять-шесть шагов. То же самое с ходьбой по лестнице: только через несколько ступенек протез «сообразит» принять нужное положение. → Лицо в первую очередь пробуют восстановить методами челюстно-лицевой и реконструктивной хирургии. Сегодня врачи умеют возвращать его потерянные части с помощью тканей пациента: из малоберцовой кости можно сделать нижнюю челюсть, а из кусочка кожи лба — нос. Насколько успешно пройдет операция и каким будет результат, зависит от степени повреждения: чем больше тканей потеряно, тем труднее задача. Если операция не поможет, используют протез. Помимо зубов, протезируют глаза, носы, щеки и уши. Все это называют эпитезами лица, и выполняют они исключительно косметическую функцию, причем делают это довольно успешно (в чем можно убедиться, например, изучив эти фотографии). Протезы лица сделаны из силикона — он хорошо имитирует текстуру и вид человеческой кожи. Задача анапластологов — специалистов по изготовлению лицевых эпитезов — в том, чтобы протез был незаметен с расстояния примерно в полтора метра. Крепятся эпитезы с помощью клея или магнитов и винтов, вживленных в ткань. А в последние десятилетия ученые активно изучают возможности остеоинтеграции протезов — это когда устройство крепят на имплант, вживленный в кость. Такой метод протезирования уже активно практикуют в Швеции, Германии, Нидерландах, Австралии и США, но пока он не стал по-настоящему массовым — сфера остеоинтеграции еще только развивается. Если же говорить о будущем протезирования вообще, то сейчас ученые пытаются создать такие устройства, которые будут способны стать не заменой части тела, а полноценной частью организма. Этим занимается биоинженерия, и с тех пор, как в 1993-м британец Роберт Кэмпбел Эйрд стал первым в мире человеком с бионическим протезом, разработки в этой области значительно продвинулись. Например, исследователи из Кливлендской клиники в США разрабатывают протез руки, который связывается напрямую с нервной системой человека. Устройство пока проходит тесты, но их участники уже смогли управлять протезом интуитивно, как обычной рукой, а еще чувствовать предметы, к которым прикасались. Что-то подобное создает и российская «Моторика». Компании уже удалось добиться определенной чувствительности своего устройства — тестировщики протеза осязали им температуру, покалывание и давление. Начать продавать свои «чувствующие» протезы «Моторика» планирует лет через пять-десять, но сколько они будут стоить, сказать пока не берется. Исследованиями в области нейропротезирования занимается и американский миллиардер Илон Маск. Его компания Neuralink разрабатывает нейрочип для вживления в голову, с помощью которого можно будет передавать сигналы мозга по Bluetooth нужному устройству, в том числе протезу. В 2021-м компания показала макаку с чипом в голове, которая играет в видеоигру с помощью «силы мысли». Однако в начале 2022-го стало известно, что некоторые подопытные животные Neuralink умерли в ходе экспериментов. Глава вторая. Почему тогда люди отказываются носить протезы — несмотря на все их возможностиДаже самые продвинутые современные протезы — по-прежнему инструменты с ограниченными возможностями. Ни один из них пока не смог полностью заменить собой часть тела, и не только потому, что заменить ее в принципе очень сложно (по крайней мере на этом этапе развития медицины). Британская национальная служба здравоохранения отмечает: потеря части тела может переживаться так же сильно, как смерть близкого. А люди, которым ампутировали конечность, могут потерять смысл жизни, страдать от депрессии и приступов тревоги. Именно поэтому реабилитация не должна ограничиваться физическим решением, пациенту в том числе необходима психологическая помощь — чтобы преодолеть свое состояние и мотивировать себя учиться использовать протез. А учиться придется. Человечеству пока не удалось достичь идеального соединения протеза с телом даже несмотря на то, что гильзы подгоняются под каждого конкретного пациента индивидуально. Задача протезиста — сделать так, чтобы гильза максимально повторяла очертания культи, плотно села и не натирала. Однако как бы специалист ни старался, пациент все равно столкнется с дискомфортом: как минимум, участок тела под протезом будет потеть, как максимум, придется преодолевать боль. «Протез не может быть идеальным — в той или иной мере дискомофорт будет всегда, — делится с Kit Иван Котельников, который потерял ногу на войне в Чечне. — Вначале мне было больно вообще при каждом шаге. Я, помню, спросил [у своего врача] — когда закончатся боли? Мне ответили: „Никогда, Иван. Вы привыкнете“. Так и есть. Ко всему привыкаешь». Использование протезов конечностей требует физической подготовки и постоянных тренировок. Например, научиться передвигаться на искусственной ноге кое-как можно за несколько дней, но на то, чтобы ходить уверенно, уйдут месяцы. Сколько именно, зависит от многих факторов, говорит Kit физиотерпевт Константин Шадеев, в том числе от уровня конечности, на котором ее ампутировали, возраста пациента и качества протеза. Причем просто привыкнуть к одному протезу и пользоваться им всю оставшуюся жизнь не получится — рано или поздно он сломается или износится. Как правило, производители дают гарантию лишь на два-три года, а ремонт может быть долгим и сложным. Особенно если речь о бионических устройствах, комплектующие для которых чаще всего заказывают из-за рубежа. Однако, пожалуй, главный минус современных протезов — отсутствие чувствительности. Жить с протезом — значит сделать частью себя абсолютно чужеродный объект, объясняет физиотерапевт Шадеев, и чтобы просто взять какой-нибудь предмет протезом руки (даже очень технологичным), нужно хорошенько сосредоточиться. Если же вы этого предмета еще и не видите, задача усложняется, поэтому человеком с протезами рук, например, очень непросто надеть капюшон или поправить сзади воротник одежды. Все это и приводит к тому, что очень многие пациенты постоянно носить протезы не готовы. На это соглашаются лишь 55% людей с ампутацией верхних конечностей и 85% — нижних. Исследования также показывают, что каждый пятый человек с протезом руки в конце концов отказывался от него. Глава третья. Кто платит за протез — и почему люди без рук и ног вынуждены что-то доказывать государствуВ 1945 году американские ветераны Второй мировой, недовольные качеством протезов, которое им предоставило государство, вышли с акцией протеста к Капитолию. Они трясли искусственными руками и ногами, требуя помощи у властей. Спустя пару месяцев в Штатах создали Службу протезов и сенсорных вспомогательных устройств Управления по делам ветеранов (PSAS) — до сих пор она снабжает военных средствами реабилитации и исследует их потребности в этой области. В свою очередь Управление перспективных исследовательских проектов министерства обороны США (DARPA) разрабатывает высокотехнологичные средства реабилитации — например, с использованием искусственного интеллекта. В России подобных инициатив на государственном уровне нет, а разработками в области протезирования занимаются в основном частные компании: уже упомянутая «Моторика», Max Bionic, которая специализируется на протезах рук, «Салют Орто», выпускающая коленные модули, и некоторые другие. Большая часть деталей для отечественных протезов завозится из-за рубежа — или, точнее сказать, завозилась. «Российские протезно-ортопедические предприятия зависимы от западных продуктов на 110%, — рассказывают Kit в MaxBionic. — Американские компании Fillauer и Ohio Willow Wood уже прекратили поставки, исландская Össur тоже. Ждем, что немецкая OttoBock — а это крупнейший поставщик деталей для российских протезов — тоже откажется сотрудничать с нашей страной». Мешают и сбои в логистике — многие сейчас не понимают, как именно санкции должны работать, и, не желая рисковать лишний раз, просто откладывают поставки. При этом опрошенные Kit эксперты рынка сомневаются, что протезы из России исчезнут совсем, даже бионические. Альтернативы есть — закупать комплектующие в азиатских странах (в Китае, например) или наладить собственное производство, как это сделала «Моторика». Свои тяговые протезы она делает внутри страны, бионические собирает из российских комплектующих на 80%, а моторы для них привозит из КНР. Разумеется, из-за этого выросли цены, в среднем — сразу на 50%, говорят в «СалютОрто». Однако по идее потребители не заметят повышения стоимости — по закону протезы в России выделяют бесплатно. Хотя, конечно, есть нюансы, и их немало. Вот как это происходит. Согласно российскому законодательству, государство обязано обеспечить «техническими средствами реабилитации» всех нуждающихся (исключение — зубные протезы), в том числе ветеранов боевых действий. Существует даже целый перечень таких средств, и чтобы получить протез, пациенту нужно обратиться в Фонд социального страхования. А затем доказать государству, что в средстве реабилитации он действительно нуждается. На медико-социальной экспертизе комиссия врачей определяет группу инвалидности, а также составляет индивидуальную программу реабилитации или абилитации (ИПРА). В ней же указывают, какой именно протез требуется. «Может доходить до абсурда, — рассказывает Kit Татьяна Цыбина, — Когда я меняла старый протез ноги на новый, меня отправляли делать рентген в подтверждение, что моя нога не отросла заново». Затем Фонд социального страхования объявляет конкурс на закупку протеза — в нем победит та компания, которая предложит меньшую цену, что, конечно, отражается на качестве устройства. А процесс его получения может растянуться на несколько месяцев или даже лет. Например, Татьяна Цыбина ждала свой протез три года. Иногда пациентам приходится обращаться в суд. Именно так было со Светланой Чураковой — первой российской волейболисткой с протезом руки. С рождения у девушки отсутствует правое предплечье, и чтобы получить бионический протез в 2017-м, ей пришлось подать иск против Фонда социального страхования. «Мне не хотели выдавать такой дорогой протез. Их задача — экономить бюджет. Логика была такая: если получит одна, то и другие захотят. Я подала на них в суд за неисполнение обязанностей, но до заседания не дошло — ФСС согласились предоставить мне нужный протез. Вся эта кабала заняла у меня два года», — вспоминает девушка. Чтобы не ждать так долго, можно купить протез самостоятельно, а потом запросить у государства компенсацию. Но для этого придется соблюсти несколько условий. Во-первых, найти деньги — качественный протез стоит дорого. Даже самый простой косметический или тяговый протез руки обойдется примерно в сотню тысяч рублей, цены на бионические устройства достигают двух миллионов и выше, а лицевые эпитезы могут стоить до полумиллиона. Во-вторых, протез обязательно должен соответствовать тем характеристикам, которые комиссия указала в ИРПА. И в-третьих, сумма компенсации не может быть выше, чем сумма последнего аналогичного контракта в регионе пациента. В случае с военнослужащими весь этот долгий и сложный процесс — лечение, получение протеза, реабилитация — курирует министерство обороны, объясняет Kit юрист «Комитета солдатских матерей» Александр Латынин. По его словам, военным выдают по два протеза — основной и запасной, а затем долго реабилитируют, чтобы научить пользоваться устройствами. При этом о жалобах на качество протезов в «Комитете солдатских матерей» не знают. «Я работаю больше трех лет, никто никогда не жаловался. И от коллег я таких историй не слышал», — говорит Латынин. И все же — несмотря на отсутствие жалоб и действующий регламент — на государственные деньги в России покупаются не все протезы, а лишь две трети из них, рассказали Kit в фонде «ВсеВсеВместе», который помогает с протезированием. Участнику второй чеченской войны Ивану Котельникову как раз пришлось обратиться к благотворителям — один из своих протезов он получил в ветеранском фонде «Память поколений». «В Фонде социального страхования мне выдали неподходящий протез, но я за него уже расписался, [поэтому] вернуть и переделать [его было уже] нельзя. Фонд собрал мне новый. Вообще, процесс подписания [бумаг на получение протеза] надо затягивать. К протезу нужно приходиться. Как с новой обувью: сначала наденешь, походишь — вроде нормально, а через пару дней начинаются проблемы», — говорит он. Фонд «Память поколений» помог получить протез и бывшему военному Владиславу Штейнеру. «Протез, который купил мне фонд, стоил почти миллион. Для сравнения: ФСС смог бы выделить лишь около 200 тысяч», — рассказывает он. Всего в 2021-м в «Памяти поколений» оплатили протезы 257-ми ветеранам боевых действий, потратив на это аж 181,5 миллиона рублей. И все же директор «Дома солдатского сердца» Михаил Яшин — эта общественная организация тоже помогает ветеранам боевых действий — в разговоре с Kit констатирует: система протезирования в России работает достаточно хорошо, хоть и не идеально. По его словам, у нее две главные проблемы — федеральный закон о госзакупках и стремление регионов сэкономить. «Законодательство недостаточно гибкое. Мы же не железобетонными столбами занимаемся, которые можно один раз вбить, и они будут стоять. Речь о людях и их меняющихся ситуациях, поэтому важно быстро реагировать и подстраиваться. Чтобы компенсировать пустоты или неровности в законе, появляются благотворительные фонды и общественные организации, вроде нашего „Дома“. Мы беремся за случаи, от которых отказываются другие… И мы не просто даем человеку техническое средство реабилитации, но еще и учим им пользоваться. Нельзя, чтобы человек остался с протезом один на один», — говорит Яшин. Куда сложнее ситуация с протезированием в самопровозглашенных ДНР и ЛНР. Один из донецких военных с позывным Абдулла (он попросил Kit не называть его настоящее имя) говорит, что за последние восемь лет на этих территориях так и не появилось ни универсальных протезистов, ни реабилитационных центров. «Скажем прямо, наша республика — далеко не самая богатая. Она не может дать каждому бойцу протезы за три, за четыре миллиона рублей. У нас и протезистов не так много, и они далеко не со всеми случаями умеют работать. В протезировании при ампутации ниже колена они мастера, а в других случаях бойцы, как правило, едут протезироваться в Россию, для чего просят деньги у друзей, коллег, обращаются в благотворительные фонды», — рассказывает Абдулла, который сам потерял обе ноги, подорвавшись на мине. Из-за проблем со специалистами и квалифицированной медицинской помощью в самопровозглашенных республиках многие военные, пережившие ампутацию, спиваются, констатирует он: «Не все, но это частая история. Это же совершенно другое психологическое состояние. Вот ты боец, служишь, выполняешь боевые задачи, ты — часть механизма. Потом получаешь ранение и теряешь конечность. Или вообще двигаться не можешь, становишься зависим от других. Жизнь полностью меняется. Возможности, которые были раньше, просто выдергиваются. Сидишь в своей квартире и думаешь, что никому не нужен». Абдулла признает, что боится — российские бойцы сейчас могут повторить «судьбу тех, кто был в Афганистане», то есть столкнутся со многими социальными и медицинскими проблемами, для решения которых у страны просто нет ресурсов. «Сейчас все заняты СВО (специальной военной операцией. — Прим. Kit), а раненых все больше. Наши протезисты тоже воюют», — сетует он.
В конце марта в интернете появилось видео — пара молодоженов из Украины танцует свадебный танец в больничной палате. У невесты нет обеих ног и четырех пальцев на левой руке. Это супруги Оксана Баландина и Виктор Васильев из Лисичанска: 27 марта они подорвались на мине по дороге из пункта гуманитарной помощи домой. Сейчас Оксана в проходит реабилитацию в Германии, и в своем аккаунте в тиктоке подробно рассказывает, как учится ходить на новых искусственных ногах. В шапке ее профиля написано: «Учимся жить по-новому». Тех, кому тоже придется этому научиться, в Украине уже очень много — местные специалисты сообщают о предсказуемо возросшем спросе на протезы. Например, в Черкасском протезно-ортопедическом цехе еще в конце весны отметили, что количество пациентов выросло на 15%. В дальнейшем их число будет расти, ведь многие все еще находятся в больницах и только готовятся к протезированию. Да и война по-прежнему идет. Украинские власти уже дополнительно упростили процесс получения протеза. О похожих инициативах российских властей Kit узнать не удалось. От редакции Kit: Если вы захотите поделиться этим письмом, просто перешлите его своим близким, друзьям, коллегам. И вот ссылка на текст, который вы только что прочитали, чтобы поделиться им в соцсетях.
|
|
Date: вс, 11 сент. 2022 г. в 12:14
Subject: «Ты — часть механизма». Руки-гаджеты и силиконовые лица как последствия войны
------------- * ENWL * ------------
Ecological North West Line * St. Petersburg, Russia
Independent Environmental Net Service
Russian: ENWL (North West), ENWL-inf (FSU), ENWL-misc (any topics)
English: ENWL-eng (world information)
Send information to en...@lew.spb.org, enwl...@lew.spb.org, en...@lew.spb.org, en...@lew.spb.org
Subscription,Moderator:vf...@lew.spb.org
Archive: http://groups.google.com/group/enwl/
New digests see on https://ecodelo.org
Additionally: http://www.enwl.net.ru/
(C) Please refer to exclusive articles of ENWL
-------------------------------------