*[Enwl-misc] Что-нибудь позитивное: ЧАРОДЕЙ ВАЛЬСА
ENWLine
ЧАРОДЕЙ ВАЛЬСА
195 лет назад родился
Иоганн Штраус
ОБЫЧНО каждый год, накануне первого сентября, мои коллеги пытают разных vip-персон насчет их давних ученических лет, и те наперебой признаются, как свою школу они почему-то ненавидели. Лично мне такое слышать странно, потому что моя 11-я в Иркутске была мне мила. Мила по самым разным причинам, в частности, и потому, что наш удивительный директор Иосиф Александрович Дриц еще в «карточную», очень бедную послевоенную пору вдруг решил: в 11-й все должны уметь красиво танцевать бальные танцы! И был приглашен для нас превосходный педагог-хореограф. И приходили в нашу «мужскую» по вечерам юные «партнерши» из соседней «женской». И кружились (и вправо, и влево) по паркету наши подшитые валенки – в «просто вальсе», в «вальсе-гавоте», в «вальсе-бостоне», в вальсе «фигурном», взлетали в «вальсе-мазурке», плыли в танго (впрочем, тогда, в эпоху борьбы со всем иностранным, танго официально было переименовано в «медленный танец», а фокстрот – в «быстрый»), скользили в падекатре, падеграсе, полонезе... А еще нас учили: как «даму» на танец приглашать и как потом провожать на место... Когда спустя годы оказался я в ЛГУ и пришел здесь на свой первый студенческий вечер, помню, поразился: «Боже, как плохо в Ленинграде танцуют!» Что уж говорить о нынешних дискотеках, где не только искусство танца, но и вообще даже малейший намек на элементарную культуру не просматривается, ведь всё, увы, – на пещерном уровне. Какой уж тут вальс...
Меня же этот танец в те очень далекие дни очаровал навсегда. Особенно, когда в нашем зале звучал «Школьный вальс» Исаака Дунаевского. Или другой – из «Маскарада», Арама Хачатуряна. Или «Дунайские волны» – так мы, на манер весьма популярных отечественных «Амурских волн», слегка переименовали, наверное, самое знаменитое детище Иоганна Штрауса... А после уроков в очередной уже раз поспешал я в кино на фильм про него же, Штрауса, который назывался «Большой вальс», – с Фернаном Гравэ и Милицей Корьюс. Особенно потрясал эпизод, когда буквально на моих глазах великий композитор в щебете птиц, в шелесте листвы улавливал восхитительную мелодию «Сказок Венского леса»...
***
КОГДА почти шесть десятков лет спустя оказался с видеокамерой в Вене – чтобы снять фильм «Венский вальс», то, избегая привычные туристские маршруты, первым делом разыскал Пратерштрассе, а там – дом № 54, потому что в этих стенах тот самый вальс, «На прекрасном голубом Дунае», Штраус сочинил. Потом в Венском лесу угадывал тропинки, где когда-то возникал волшебный мотив «Сказок...». И под каштанами Аугартена тоже ощущал тень гениального музыканта. А после, в Штадтпарке, близ восхитительного Курсалона, где постоянно звучит его музыка, стоял у «золотого» изваяния Маэстро со скрипкой... Точно такой, только без позолоты, он – в нашем Павловске...
***
ВЕНУ без вальса не представить. Возникший задолго до Великой французской революции на основе немецкого «лендлера», этот танец поначалу считался крайне непристойным. В самом деле: если в жеманном менуэте партнёры подавали друг другу два пальца, а в гавоте и полонезе к тому же требовалось соблюдать очередность пар согласно социальному статусу, то в вальсе люди были максимально раскованы. Стариков это шокировало, молодых увлекало... Наконец-то после 1789-го реабилитированный парижанами, вальс в России, между тем, еще долго оставался под строжайшим запретом...
Ну а венцы в начале девятнадцатого века уже кружились вовсю – под
мелодии Йозефа Ланнера и Иоганна Штрауса, но не героя моего повествования, а его
отца. Когда Штраус выехал с оркестром на гастроли, венский вальс –
беззаботный, веселый, поэтичный, полный совершенно безмятежного упоения жизнью –
завоевал всю Европу...
И хотя как музыкант Штраус-старший преуспевал, хотя
дома подрастали три сына – тоже Иоганн, Йозеф, Эдуард, он ушел из семьи, найдя
утешение с любовницей...
Оскорбленный за матушку Иоганн-младший негодовал
еще и потому, что ревнивый к сыновнему таланту папаша против его занятия музыкой
возражал категорически. Пришлось игре на скрипке и композиции обучаться тайно.
Однажды написал родителю:
«Дорогой отец, я полностью отдаю себе отчет в том, что в качестве преданного сына, искренне почитающего как отца, так и мать, мне невозможно принять участие в ваших так печально сложившихся взаимоотношениях, приведших к глубокому противоречию моих чувств сыновней любви и благодарности. Вот почему я решил воспользоваться талантом, развитием которого я обязан моей матери, находящейся в данное время без поддержки и средств к существованию, чтобы отблагодарить ее в меру моих скромных возможностей...».
Со сверстниками сын организовал ансамбль. И первый же вальс, с которым в октябре 1844-го дебютировал перед публикой, совсем не случайно названный «Сердцем матери», пришлось бисировать четырежды. Ну а дальше в тот вечер всё шло по нарастающей, и, например, «Аллегорический вальс» автор по требованию восторженных слушателей повторил девятнадцать раз! Однако в финале, сверх программы, исполнил «Лорелею» – один из лучших вальсов отца (который всё-таки возмущался: как это сын может публично конкурировать с ним, «королем вальса»!). Великодушие победителя покорило всех. Наутро газета провозгласила: «Доброй ночи, Йозеф Ланнер; добрый вечер, Иоганн Штраус-отец; доброе утро, Иоганн Штраус-сын!»
***
БУРНЫЕ события 1848-го Штраусы встретили по-разному: восторженный сын тут же сочинил «Марш революции», который восставшие нарекли «Венской Марсельезой», а удрученный отец написал великолепный «Марш Радецкого» – в честь того, кто в Вене эту самую революцию задушил. Через год весь город, позабыв на время о политических дрязгах, проводил Иоганна-старшего в последний путь…
А Иоганн-младший продолжал трудиться не только с огромным успехом, но и с бешеным напряжением. Потому что, по обычаям того времени, на каждом очередном балу руководитель оркестра непременно должен был исполнить свое новое сочинение, и Штраусу, которому такие предложения сыпались почти ежедневно, порой приходилось записывать ноты на салфетках, манжетах, простынях... Впрочем, когда однажды от переутомления весьма занемог, его место за дирижерским пультом, сменяя друг друга, заняли братья, которые (сказались гены!) тоже стали сочинять: вальсы Йозефа были меланхоличны и полны тонкой грации, а польки и галопы Эдуарда – стильны и милы...
И всё-таки новым общепризнанным королем венского вальса оставался Иоганн, который к тому ж этот жанр волшебно преобразил. Да, испытывая дискомфорт в тесных рамках короткого танцевального построения, сковывающего полёт фантазии, нашел путь, как вырваться их этих «тисков», – чтобы музыкальная тема не свертывалась тотчас после возникновения, а наоборот разрасталась в широко льющуюся мелодию. Решившись на смелый шаг, привычную до того форму танца сломал: вместо восьми и шестнадцати тактов – шестнадцать и тридцать два!
Постепенно любой его вальс становился, ну, что ли, сюитой аж из пяти частей, где каждая имеет свою смысловую нагрузку, своё настроение и служит развитию «сюжета» всего произведения в целом. И эти своеобразные симфонические картины (каждая – со своим оттенком и содержанием) в противовес самым первым вальсам Штрауса, которые звучали только в танцевальных залах, всё чаще стали украшать и концертную эстраду...
Вот почему с такой радостью в 1856-м встретила Иоганна Россия. Приняв деловое предложение русской железнодорожной компании, которая владела пригородной линией: Санкт-Петербург – Царское Село – Павловск, Маэстро вместе со своим оркестром стал выступать в роскошном Павловском вокзале и в парке, где располагались дворцы Александра II и великого князя Константина. Купаясь в лучах славы (а он исполнял творения не только семьи Штраус, но и Глинки, Верстовского, Алябьева, Серова, Гурилёва, Грибоедова, Верди, Вагнера, Чайковского), с перерывами провёл здесь за пультом десять лет. И воспылал чувствами под этим небом к Ольге Смирнитской, которой посвятил очаровательную польку «Проказница» и вальс «Дорожное приключение». Увы, родня воспротивилась ее браку с «простым музыкантом». Наверное, и в совсем для него не характерном грустном вальсе «Прощание с Петербургом» – тоже воспоминание об этой своей самой первой, такой радостной и такой горестной любви...
***
СКОЛЬКО же гениальных (и не только написанных «на три четверти») творений он нам оставил: «Сказки Венского леса» (апофеоз юности и любви!), «Жизнь артиста», «Вино, любовь и песни», «Императорский вальс», «Новая Вена», «Радости жизни», «Венская кровь», «Весенние голоса» – сей самый ликующий свой шедевр Штраус создал в семьдесят три года! Каждое, по сути, – симфоническая миниатюра, высшая ступень поэтизации танцевальной музыки. В них – слияние человека с природой, и – при всей возвышенности настроения – никакой выспренности: они просты и сердечны. Но даже среди всего этого вальсового чуда особо выделяется «Голубой Дунай» (или – «На прекрасном голубом Дунае», помните, переиначенный нами, мальчишками военной поры, в «Дунайские волны»), который наряду с отцовским «Маршем Радецкого» стал даже неформальным гимном Австрии. А еще – музыкальной эмблемой Вены. Под него, любимейший вальс венцев, здесь даже не принято танцевать. И в самом деле: ведь нельзя же плясать под гимн! Хотя под «Марш Радецкого» очень даже пляшут. А на концерте обычно развеселившаяся публика каждый его такт – по инициативе дирижёра – поддерживает дружными хлопками...
***
А ЕЩЕ он – творец венской оперетты. В отличие от французов, для которых Жан Оффенбах создал оперетту задиристую и сатиричную (поскольку отражала накал политстрастей империи Наполеона III), весьма добродушным и равнодушным к политике землякам Иоганна Штрауса требовалась оперетта с иным, чисто венским, духом и колоритом. Что ж, они ее от любимого Маэстро получили. Вот и спешили потом в театр «Ан дер Вин», чью афишу год за годом украшали всё новые названия: «Индиго, или Сорок разбойников», «Карнавал в Риме», «Калиостро», «Принц Мафусаил», «Игра в жмурки», «Кружевной платок королевы», «Ночь в Венеции», «Лесничий», «Богиня разума»... Но с особым удовольствием называю до сей поры не сходящую со сцены (и сорок лет назад на «Ленфильме» прелестно экранизированную) «Летучую мышь». А еще по-прежнему чертовски хорош «Цыганский барон», по поводу которого Иоганнес Брамс когда-то воскликнул: «После "Волшебной флейты" Моцарта ни один немецкий музыкант не достиг в области комической оперы тех высот, до которых поднялся Штраус!» Потом его традицию продолжили Франц фон Зуппе и Карл Миллекер, Ференц Легар и Имре Кальман...
***
ОДНАЖДЫ в Бостоне он дирижировал ансамблем из двадцати тысяч оркестрантов и хористов! Венцам казалось, что великий Иоганн Штраус вечен. Но их кумир ушел из жизни вместе со столь благосклонным к нему девятнадцатым веком. Место его упокоения – на Центральном кладбище, рядом с Брамсом и Шубертом...
Как хорошо, что всякий раз в первый день Нового года телевидение дарит нам традиционный концерт Венского филармонического оркестра из Золотого зала Венского Музыкального общества, где непременно, в первую очередь, звучат его волшебные вальсы. Во всяком случае, мы с Таней вот уже лет двадцать это чудо ни разу не пропустили. А когда были в Вене, в тот Золотой зал заглянули тоже…
Лев СИДОРОВСКИЙ
Иоганн Штраус.
И рядом с ним – мы с Таней.
Вена.
Штадтпарк. Май 2004-го.
--
С уважением, Татьяна Рущина
------------- * ENWL * ------------
Ecological North West Line * St. Petersburg, Russia
Independent Environmental Net Service
Russian: ENWL (North West), ENWL-inf (FSU), ENWL-misc (any topics)
English: ENWL-eng (world information)
Send information to en...@lew.spb.org, enwl...@lew.spb.org, en...@lew.spb.org, en...@lew.spb.org
Subscription, Moderator: vf...@lew.spb.org or en...@enw.net.ru
Archive: http://groups.google.com/group/enwl/
Additionally: http://www.enwl.net.ru/
(C) Please refer to exclusive articles of ENWL
-------------------------------------
