|
☜(°ヮ°☜)
Привет, меня зовут Ольга Власенко.
Я писательница и исследовательница фанфикшена,
вы можете помнить меня по письму
о фанфиках.
Два года назад я защитила магистерскую
диссертацию в НИУ ВШЭ о том, как люди говорят
о смерти. Многие мои респонденты, только начав
диалог, оговаривались: так стыдно рассказывать, будто
о сексе. И действительно: о таких,
казалось бы, кардинально разных вещах говорят
во многом одинаково — с эвфемизмами
и метафорами, прикрывающими стыд.
Несколько лет назад в твиттере активно
обсуждали
лексику секс-блогерки Саши Петрайчук. Все началось
с вопроса, который она задала своим подписчицам:
«Вы чувствуете, когда партнер финиширует внутрь
духовки?» Петрайчук создала целый словарик эвфемизмов,
и о нем, что уж, много шутили в соцсетях.
Клитор блогерка называла «жемчужиной», пенис —
«удавом», а сквиртинг — «сквидвардом».
Соответственно, «нырнуть за жемчужиной» — это
сделать куннилингус, а «придушить удава» —
мужская мастурбация.
Подобные метафоры использует, конечно,
не только Петрайчук. Все больше блогеров избегают
любых слов, связанных с сексом, заменяя
их на безобидные или намеренно делая
в них ошибки — так sex превращается
в seggs, secs или s3x.
Все дело в том, что инстаграм, тикток и другие
соцсети банят или ограничивают профили, которые
используют сексуализированную лексику — даже если
она нейтральная.
В то же время российское
государство проводит политику, которая подвергает репрессиям
в первую очередь квир-людей
и те гетеросексуальные пары, которые активно
демонстрируют проявления любви. Даже
сложенное из пальцев сердце в России может
быть принято
за «тайный знак экстремистского сообщества». Да,
эту новость опровергли,
но показательно, как охотно многие в нее
поверили.
В таких условиях открытый разговор
о сексе и телесности на русском языке
становится все более проблематичным. В этом тексте
я расскажу, как секс-лексика влияет на сам
секс.
■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎
Подпишитесь
на рассылку Kit, если вы еще этого
не сделали. Мы будем присылать вам два письма
в неделю. Все наши предыдущие тексты
вы найдете в архиве.
А если хотите поделиться этим письмом, просто
перешлите его по почте или используйте эту ссылку.
Мы вступаем в переписку
с читателями. Вы можете написать редакции или
автору конкретного текста. Просто ответьте
на письмо или пишите сюда.
Навигация
В этом письме почти 17
тысяч знаков. Его чтение займет у вас около
12 минут.
Текст состоит из четырех глав.
Первая расскажет, как говорили
о сексе в царской России и СССР.
Вторая — о том, почему
мы до сих пор используем эвфемизмы
и стесняемся открытого разговора о сексе.
Третья глава объяснит, как соцсети
заставляют людей писать «кекс» вместо «секс».
Из последней, четвертой,
главы вы узнаете, как
секс-лексика влияет на сам секс, нашу безопасность
и здоровье.
Глава 1. «Шелберить» и «грязные
дела»: кратчайшая история разговоров
о сексе
В России секс долгое время воспринимался
как нечто порочное — почти грех. Поэтому
не существовало и культуры говорения
о нем. К примеру, в царской России
у дворянских девушек практически не было
представления о сексуальных отношениях,
а любой интерес к ним порицался. Единственный
источник информации в то время — любовные
романы и медицинские книги.
У дворянских юношей все было проще: они
имели доступ к более обширной домашней библиотеке,
которая не контролировалась гувернанткой,
а в армейской среде поощрялись разговоры
о сексуальных похождениях. Лексика в них,
правда, была замысловатой. Генерал-лейтенант Михаил
Загряжский, например, в своих записях обозначал секс глаголом
«шелберить».
Во времена раннего СССР, в 1920-е,
наступил короткий период сексуальной
свободы. Страна стала первой в Европе, где
легализовали аборты без медицинских показаний, упростили
процедуры заключения брака и развода.
В то время также активно обсуждали реформу
института семьи, а в общественных местах разгуливали
голые люди из нудистского движения «Долой стыд!».
Но продолжалось это недолго.
С 1930-х до середины 1980-х
в СССР «секса не было».
В разговорах его обозначали
как «грязные дела» или «это». Российский социолог
и сексолог Игорь Кон в книге «Клубничка
на березке. Сексуальная культура в России»
об этом времени пишет так: «Запретам подвергалась
не только более или менее прямая, откровенная
эротика, но практически все, что было связано
с сексуальностью или могло быть истолковано как
намек на нее». А историк Наталия Лебина
в книге о жизни в СССР «Пассажиры
колбасного поезда» указывает, что слово «секс»
в обыденной речи в принципе
не использовалось до начала 1960-х. Примерно
тогда же появился эвфемизм «интим», который
обозначал половую связь между людьми как «нечто сокрытое
от внешнего мира, сокровенное, сугубо частное».
После перестройки и политики гласности
ситуация ненадолго изменилась. Одно из самых
известных (и скандальных) медиа о сексе того
времени — газета «СПИД-инфо». В начале своей
работы она публиковала действительно просветительские
тексты: к примеру, как не заразиться
заболеваниями, передающимися половым путем, или почему
важно предохраняться. Газета выходила тиражом до трех
миллионов экземпляров, а значит, запрос
на разговор о сексе в обществе был
большой.
Однако сексуальная революция 1990-х
постепенно превратилась
в контрреволюцию 2000-х.
На государственное телевидение вернулась риторика
иносказательности и подмены понятий: секс
— это исключительно про гетеросексуальные отношения
и про повышение рождаемости, а не про
удовольствие, безопасность
и самоизучение.
Уроки полового воспитания в школах так
и не ввели, хотя много обсуждали.
Секспросвет до сих пор представляется многим в России
чем-то травмирующим, что раззадорит подростков заняться
сексом сразу после урока.
Вот как в 2022-м писал
о сексуальном образовании консервативный телеканал
«Царьград»: «В книге „Секспросвет для детей 5–8
лет. Интерактивная книга о теле, чувствах
и отношениях“ детсадовцев и первоклассников
учат, например, заниматься самоудовлетворением, пока
родители не видят (спят, например), изучать свои
половые органы, просвещаться по различным видам
секса, разглядывая жутковатые, признаться, картинки
процесса зачатия». Сама книга названа в материале
«пособием по растлению».
Глава 2. Почему у нас так мало
«сексуальных» слов?
В русском языке вообще богатая традиция
иносказательности, и не только
в контексте секса: в стране издавна
распространена маскировка первоначальной мысли. Чаще
всего так делали, чтобы обойти государственную цензуру.
В разные исторические периоды были свои методы
шифровки, а в конце XVIII века появилось
понятие «эзопов язык», которое ввел сатирик
Михаил Салтыков-Щедрин.
Кроме того, русский язык сильно
милитаризован. Наверняка вы и сами замечали
непроизвольно проскальзывающие в речи фразы
в духе: «неудачи по всем фронтам»,
«прорвемся», «сходить на разведку». Такая лексика
закрепилась
в языке после Великой Отечественной войны
и бессознательно используется на повседневном
уровне и сейчас.
На государственном уровне о войне
говорят, почти не касаясь темы
смерти. Например, в разговорах о жертвах
военных действий внимание акцентируют на героизме
и высших целях
— победе или защите страны, —
а не на, собственно, людях, которые погибли,
и ужасах войны. Похожая подмена понятий происходит
и с темой секса: проще говорить
о демографии и традиционных ценностях, чем
о теле, секспросвете и здоровье.
Именно из-за табуированности
и «стыдности» темы секса в русском языке мало
соответствующей лексики. «Если нам запрещено говорить
на тему секса, то и слов, чтобы
поговорить о нем спокойно, не существует.
Слова про секс есть, их много, но они все
специально маркированы, они все
не нейтральны», — отмечает
лингвист Максим Кронгауз.
Поэтому в России о сексе говорят либо
медицинскими терминами («влагалище», «половой акт»,
«коитус»), либо с помощью низкой лексики («пизда»,
«хуй», «трахаться», «ебля», «дрочить»), либо
иносказательно («нефритовый жезл», «тайная
пещерка»).
«В русскоязычном пространстве
сексуальной лексики практически
не существует, — объясняет в беседе
с Kit соосновательница популярной школы
сексуальных практик Kinky
Practice и артистка бурлеска Таисия Бланш.
— В больших городах люди
из секс-позитивного сообщества могут открыто
обсуждать вопросы, связанные с сексом,
и использовать слова „пенис“ или „вульва“. Однако
это скорее исключение, а не правило для всей
страны».
Однако проблема не только
в недостатке терминов. Даже если слова можно найти
в интернете — например, англоязычные, которые
все активнее проникают в русский язык из-за
отсутствия альтернатив, — людям не хватает
наслышанности, чтобы использовать эти термины
в жизни. «Это странно звучит», «так никто
не говорит» — вот как выглядят последствия
стигмы в сексуальной сфере.
Использование откровенной сексуальной
лексики, безусловно, связано
с сексуальным опытом человека и принятием
собственной сексуальности. Так, более опытные
и уверенные люди свободнее говорят о сексе,
в то время как те, кто имеет негативный
сексуальный опыт, избегают откровенной лексики
и разговоров на эту тему в принципе.
Однако испанский филолог Хосе Сантаемилиа утверждает,
что язык, который люди используют для разговора
о сексе, говорит не только о конкретных
людях, а о социуме в целом. Это один
из мощнейших инструментов для понимания культурных
и идеологических особенностей общества, уверен
он.
Глава 3. Почему инстаграм
и тикток банят за слова
о сексе?
В последние 15 лет — во многом
благодаря секс-блогерам и медиа — сексуальная
лексика в России постепенно меняется.
Секспросветительница Саша Казанцева — создательница
телеграм-канала «Помыла
руки» и авторка книги «Сам
секс: Как обсуждать, получать и доставлять
удовольствие» — отмечает,
что люди активнее стали использовать термины, которые
касаются телесности (к примеру, «вульва» или
«перинеум»
— место между гениталиями и анусом). Кроме
того, в русскоязычную лексику входит много
заимствованных англоязычных терминов — допустим,
«раббинг» (основная техника непроникающего секса).
Однако несмотря на все подвижки, проблем
с формированием адекватного языка о сексе
и сексуальности по-прежнему много. Одна
из них, конечно, политика российского государства,
которое выступает резко против любых разговоров
о сексе, гендере и ориентации.
Впрочем, существует и другая
цензура — со стороны корпораций, которые
ограничивают доступ к публикациям в соцсетях
по определенным словам. Делают они это для защиты
несовершеннолетних от сексуализированного контента.
Тикток при этом заявляет,
что на платформе запрещен любой контент
сексуального характера — в том числе
демонстрирующий, имитирующий или подразумевающий секс.
Само слово «секс», как предполагают журналисты издания
Vice, не запрещено — важен контекст,
в котором оно используется.
Однако публикации и пользователи
блокируются автоматически — вероятно,
с помощью нейросетей, что приводит к бану всех
без разбора, в том числе ЛГБТК-сообществ. У соцсети есть
целый список
запретных слов. В него входят penis,
vagina, naked, fetish,
а также термины,
связанные с ЛГБТК+ — в том числе
gay, lesbian
и transgender. Список все время растет,
и в него также попадают все эти причудливые
эвфемизмы, которые пользователи изобретают
как замену запрещенным: к примеру, pen1s,
seggs или s€x (поэтому все время
приходится придумывать новые). А инстаграм вообще
не дает ясных правил модерации контента
и блокирует или отправляет в теневой бан
даже за просветительскую информацию.
Похожее переизобретение языка происходит
и в ютьюбе. В одном из выпусков
подкаста о сексе «Правило 34» ведущая Вера
Котельникова просит писать комментарии
иносказательно: вместо «хуй» — «хут», вместо
«пизда» — «песда». По ее словам,
из шести выпусков, которые вышли с сентября
2023-го, четыре находятся под ограничениями
видеохостинга — то есть сервис меньше
рекомендует их пользователям и его сложно
найти через поиск. «Это сильно отбивает желание говорить
о сексе», — заключает в разговоре
с Kit другой ведущий подкаста Николай
Чумаков.
При этом для многих российских подростков
соцсети — это одно из основных мест, где можно
узнать о правилах безопасного секса.
И политика платформ, для которых любое упоминание
секса выглядит опасным, мешает распространению
сексуального образования. Это может вести
к негативным последствиям. Так, масштабное
британское исследование 2013 года, основанное
на опросе 15 тысяч людей, показало,
что отсутствие сексуального образования увеличивает риск
незапланированной беременности. А работа
американской исследовательницы в области
сексуального и репродуктивного здоровья Лауры
Линдберг доказала связь между секспросветом
и использованием средств контрацепции при первом
сексе. Те, кто получал необходимые знания, чаще
использовали презервативы и реже заражались
инфекциями, которые передаются половым путем.
Глава 4. Как язык секса влияет
на сам секс?
Существует несколько гипотез о том, как
связаны язык и мышление. Самая известная —
гипотеза лингвистической относительности
Сепира-Уорфа — гласит, что
нормы культуры и поведения людей
в значительной степени или даже полностью
определяются языком, на котором они говорят.
Гипотезу часто оспаривают
лингвисты из-за недостатка доказательной базы и субъективных
выводов, однако именно она положила начало дальнейшему
развитию многих других психолингвистических
гипотез.
Суммируя их, Гай Дойчер, научный сотрудник
Школы языков, лингвистики и культур Манчестерского
университета, приходит
к следующему выводу: родной язык, конечно,
не «тюрьма», которая ограничивает наши способности
мыслить, однако его влияние действительно огромно. Как
мы реагируем на те или иные события, как
формируются наши ценности, убеждения
и идеология — все это сформировано
языком.
Поэтому ограничения и скудность
сексуальной лексики напрямую влияют на качество
секса: чем меньше слов, которыми его описывают, тем
скуднее сам процесс. «Чтобы достичь максимума
удовольствия, необходимо понимать, что ты хочешь,
и уметь сказать об этом, донести свое желание
до партнера», — объясняет секспросветительница
Таисия Бланш в беседе
с Kit.
В свою очередь методист курса
«Психология секса: ключ к удовольствию» Варя
Михалищина в разговоре с Kit
замечает, что выбор слов однозначно влияет на то,
как люди воспринимают секс: «Когда ты называешь
что-то не своим именем, то, по сути, скрываешь
информацию и передаешь ее неточно.
У нас же люди говорят о сексе догадками,
и сам секс для них — тема темная, стыдная.
Поэтому секс в их представлении тоже должен
пройти быстро и незаметно».
Неудивительно, что 77% россиян недовольны
своей сексуальной жизнью и лишь 30% обсуждают секс
с партнером. При этом именно умение говорить прямо
о том, чего хочешь, и спрашивать
о желаниях другого делает людей хорошими
любовниками и помогает выстраивать границы,
отмечает Таисия Бланш. «„Мне не подходит
вагинальное проникновение“, „Я люблю стимуляцию
пальцами. Хочешь покажу как?“, „Подходит ли тебе
агрессивный секс? Мне важно, чтобы тебе было
комфортно“ — подобные фразы должны стать
такими же обычными, как обсуждение предпочтений
в еде или планов на выходные», — отмечает
в беседе с Kit Саша
Казанцева.
Чем больше мы используем метафор
и завуалированности, тем выше риск столкнуться
с неоправданными ожиданиями в сексе.
Завуалированные фразы могут создавать неверные
представления об анатомии, секс-процессах
и безопасности. «Хорошая новость в том, что
с этим можно бороться. Необходимо вспомнить
конкретные фразы, которые вам говорили в семье,
и осознать, что они записаны в вашем
подсознании. А дальше спросить себя,
действительно ли вы так считаете или готовы
отказаться от этих убеждений», — считает
Таисия Бланш.
Кроме того, отсутствие достаточного
количества нейтральных слов о сексе, а еще
ограничения со стороны государства и соцсетей
могут подвергать людей прямой опасности, причем страдают
в первую очередь дети. Из-за «стыдности» темы
родители часто не объясняют им, как называются
половые органы, кто может их касаться, а кто
нет и когда следует сообщить о нарушении
границ родителям.
↘︎ Kit уже писал
о том, как говорить с ребенком о сексе
и защитить его от сексуализированного
насилия
«В итоге дети боятся задавать вопросы,
которые кажутся им стыдными и неудобными.
Широко известен случай,
когда девочка пожаловалась маме, что ее „печеньку“
трогал дядя. Мама не обратила внимания, потому что
не поняла всей серьезности ситуации, хотя
ее ребенок подвергался сексуализированному
насилию», — рассказывает Таисия Бланш.
Сейчас же в интернете —
а именно в инстаграме, тиктоке
и ютьюбе — сложно заниматься сексуальным
просвещением. В том числе распространять информацию
о половом здоровье, принципе сексуального согласия
и противодействии сексуализированному насилию.
«Только 5% людей имеют
представление о гинекологических видах рака. Это
означает, что все больше людей страдают и умирают
от рака, о котором мы не можем
открыто говорить в инстаграме. Эта информация
жизненно важна, но она воспринимается как грязная,
сексуальная и постыдная», — считает
британская секспросветительница Джо Коррал.
Даже организации, занимающиеся половым
здоровьем, вынуждены избегать прямых формулировок. «Если
писать „цветочек“, „пусси“ или „в*GиN“,
то информацию увидит больше людей, чем если
использовать „вагина“ или „вульва“. Все это только
закрепляет идею о „стыдности“
и „неправильности“ разговора о сексе», —
отмечает Саша Казанцева. Одно из косвенных
следствий такой ситуации, считает она, — это
случаи, когда пережившие сексуализированное насилие
девушки рассказывают о нем родителями или
в полиции, а в ответ получают
унизительные вопросы
и насмешки.
К тому же умение говорить
о сексе может помочь научиться говорить
и о других важных темах: дискриминации,
особенностях людей, инвалидности. А уже это ведет
к толерантности, пониманию и принятию, что все
люди разные и это нормально.
«Когда мы начинаем изучать секспросвет
и исследовать, как же люди на самом деле
занимаются сексом, как они по-разному устроены, как
у них по-разному расположены нервные окончания, как
они по-разному мыслят, — мы учимся мыслить
критически, — считает Саша Казанцева.
— Секспросвет помогает учиться разговаривать
и коммуницировать с другим, непохожим
на меня, человеком на очень уязвимую тему.
Потом, освоив этот навык, нам будет проще поговорить
с другим человеком на менее уязвимую тему.
Например, договориться, нужен ли нам пандус
у подъезда, сколько их там нужно,
на какие деньги мы его ставим… Так
мы учимся говорить о чем-то, о чем нам
раньше было неловко и стыдно говорить».
><{{{.______)
В английском языке тоже существует
огромное количество иносказаний и эвфемизмов
на тему секса. К примеру:
green gown (секс на природе), take
a flyer (заняться сексом в одежде),
bone box (рот). Эти слова появились
во времена викторианской Англии, когда секс,
по выражению
профессора Колумбийского университета Стивена Маркуса,
был окружен «фасадом благопристойности».
Со временем необходимость
в иносказаниях пропала и секс перестал
быть настолько закрытой темой. Идиомы, однако, никуда
не делись, но изменилась причина
их использования. Теперь они не маскируют
неловкость, а добавляют в язык элемент игры.
При этом в английском языке много и прямых
терминов о сексе и сексуальных
практиках — например, fingering
и blowjob («фингеринг»
и «минет»), — которые активно используются
в медиа, в том числе
на телевидении.
Возможно, такой путь когда-нибудь пройдет
и русский язык. Но изменения в нем,
безусловно, возможны только после изменений
в обществе и государстве. |
|
