Как-то раз я зашел в библиотеку Британского музея, чтобы навести справку
о средстве против пустячной болезни, которую я где-то подцепил, -
кажется, сенной лихорадки. Я взял справочник и нашел там все, что мне
было нужно, а потом от нечего делать начал перелистывать книгу,
просматривая то, что там сказано о разных других болезнях. Я уже
позабыл, в какой недуг я погрузился раньше всего, - знаю только, что это
был какой-то ужасный бич рода человеческого, - и не успел я добраться до
середины перечня "ранних симптомов", как стало очевидно, что у меня
именно эта болезнь. Несколько минут я сидел, как громом пораженный,
потом с безразличием отчаяния принялся переворачивать страницы дальше. Я
добрался до холеры, прочел о ее признаках и установил, что у меня
холера, что она мучает меня уже несколько месяцев, а я об этом и не
подозревал. Мне стало любопытно: чем я еще болен? Я перешел к пляске
святого Витта и выяснил, как и следовало ожидать, что ею я тоже страдаю;
тут я заинтересовался этим медицинским феноменом и решил разобраться в
нем досконально. Я начал прямо по алфавиту. Прочитал об анемии - и
убедился, что она у меня есть и что обострение должно наступить недели
через две. Брайтовой болезнью, как я с облегчением установил, я страдал
лишь в легкой форме, и, будь у меня она одна, я мог бы надеяться прожить
еще несколько лет. Воспаление легких оказалось у меня с серьезными
осложнениями, а грудная жаба была, судя по всему, врожденной. Так я
добросовестно перебрал все буквы алфавита, и единственная болезнь,
которой я у себя не обнаружил, была родильная горячка. Вначале я даже
обиделся: в этом было что-то оскорбительное. С чего это вдруг у меня нет
родильной горячки? С чего это вдруг я ею обойден? Однако спустя
несколько минут моя ненасытность была побеждена более достойными
чувствами. Я стал утешать себя, что у меня есть все другие болезни,
какие только знает медицина, устыдился своего эгоизма и решил обойтись
без родильной горячки. Зато тифозная горячка совсем меня скрутила, и я
этим удовлетворился, тем более что ящуром я страдал, очевидно, с
детства. Ящуром книга заканчивалась, и я решил, что больше мне уж ничто
не угрожает.